Пишите мне по адресу zlatkovsky@mail.ru



 
Новости
Главное
Литература
Личное

Михаил Златковский

Золотая медаль Хорватского союза карикатуристов, 1984
ЛИЧНОЕ


     Михаил Златковский
     
     Карикатуры Михаила Златковского, как часто бывало в советские времена, сначала увидели на Западе и лишь в начале семидесятых - в СССР. Сегодня послужной список художника впечатляет, персональные выставки прошли по всему миру, он член Французской академии художеств, вице-президент Европейской ассоциации карикатуристов, основатель и первый президент Союза карикатуристов СССР. Согласно опросу, который несколько лет назад провели среди профессиональных художников всего мира, Златковский был признан "Лучшим карикатуристом всех времен и народов". Что и неудивительно - сто пятьдесят международных премий без особого, уникального таланта не получишь.
     
     - Михаил! А правда, что раньше вас считали карикатуристом-диссидентом?
     
     - Да? Так теперь говорят? Хотя моя жизнь в искусстве начиналась вполне мирно. Все детство я рисовал в бесконечных стенных газетах, у девочек в альбомах. Если нужно было сделать по заказу приятелей порнографические рисунки, рисовал на заборах. Почему-то запомнил, как нарисовал модель для ручки пластмассовой расчески - контур женщины, которая в ногах держит эту самую расческу. Потом по шаблонам старшие ребята из ремесленных училищ вырезали расчески и подарили человечеству огромное количество таких вот женских силуэтов. А все вообще в жизни складывалось обычно: комсомольская юность, прекрасная учеба, естественный выбор в пользу физики - как результат двухлетней дискуссии в "Комсомолке" на тему "Нужны ли нам физики или лирики?". Закончив Московский физический институт, я работал над диссертацией. Не защитил ее по банальной причине: не захотелось вступать в КПСС. Наскучило все! - и я все бросил. Недели две я никуда не ходил, усиленно думал и в конце концов решил заняться любимым делом. Тогда мне было двадцать семь. Началось, пожалуй, самое интересное: попытки рисовать, попытки выжить. Год боролся за публикации, а потом стал просто рисовать. Увлекся карикатурой. Кстати, ее в Советском Союзе всегда называли сатирой. Она, по определению, была "острым мечом партии". Советские сатирики этим гордились. Они получали всевозможные премии и государственные награды. Сатирики были на гребне событий: утром в газете - вечером в куплете. Ходили легенды, например, о поразительной оперативности Бориса Ефимова. Его старший брат Михаил Кольцов был главным редактором "Известий". Вечером он пересказывал брату "завтрашние" новости. И товарищ Ефимов уже утром приносил во все газеты рисунки на животрепещущую тему. Все скандальные политические спектакли, все разоблачительные акции, предпринимаемые властью, проходили во главе с Ефимовым. А недавно он хвастался, что руки у него "чистые", дескать, никого не убил. Да в нашей стране карикатуры работали еще сильнее, чем статьи! В основном карикатуры публиковал журнал "Крокодил". Естественно, я тоже хотел там сотрудничать. Не удалось. Потом наше поколение стало участвовать в международных выставках и внутри единого цеха советских сатириков возникла "пятая колонна".
     
     - Кто конкретно? Можете назвать фамилии?
     
     - Сережа Тюнин, Игорь Макаров, Володя Иванов (он умер в 1978 году, думаю, самый талантливый из нас), Виталий Песков, Василий Дубов... Немножко позже появился Леонид Тишков, затем Алексей Меринов. Так вот, уже в 74-м нам перекрыли все легальные каналы для отправки работ на международные выставки. Хотя предлагали сотрудничать с западногерманскими, французскими журналами, но нельзя было заключать контракты. И все рисовали "в стол". Возникла удивительная субкультура. Ее нельзя было назвать "подпольной культурой". Просто появился неформальный союз Мы общались, ездили друг к другу в гости по всему Советскому Союзу, обменивались новыми идеями и даже устраивали подпольные выставки. Москве повезло немножко больше. Здесь был горком графиков, который, кажется, в 77-м разрешил нам выставляться. У нас было пять или шесть выставок на Малой Грузинской, которые проходили тогда не только с большим успехом, но и с большими неприятностями. Это была захватывающая атмосфера игры с огнем. Нас постоянно вызывали в КГБ и отделы культуры, прорабатывали... И в то же время все, чем мы, в сущности, занимались, так это изощренным показом кукиша в кармане. В своих рисунках я никогда не занимался конкретикой, и это меня спасало. Однажды опубликовали мой теперь уже знаменитый рисунок, с которого началась целая серия знамен других художников: человек с отрубленной головой гордо несет огромное знамя. При более внимательном рассмотрении знамя оказывается топором. Но достаточно было бы мне покрасить этот топор в красный цвет - и суд был бы неминуем. Когда же мне при очередном вызове в компетентную организацию говорили: дескать, этот рисунок с топором против советской власти, я отвечал: ничего подобного! На знамени нет ни одного советского цвета! Аналогичная история случилась еще с одним рисунком: на нем тоже изображено знамя, его полотнище долго-долго развевается, ложится на землю, и возникает огромный лабиринт. Потому что для меня любая идеология - лабиринт.
     
     - А если бы сейчас тебе предложили расцветить это знамя, какой бы цвет ты выбрал?
     
     - Как-то я расцвечивал его для того, чтобы рисунок получился более красивым: использовал весь набор из ста сорока восьми карандашей - красный цвет постепенно переходил в малиновый, желтый - в оранжевый... Для меня любая идеология, выкрашенная в один цвет, уже идеология фашизма. Поэтому цвет, в сущности, не важен... Знаете, я никогда не разыгрывал из себя великого борца, чтобы на немножко сесть и потом быть высланным на Запад. У меня вообще сложное отношение к диссидентству. Есть люди - их совсем немного, которые искренне выбрали мученическую стезю. Основная же масса диссидентов сознательно садилась в лагерь, чтобы потом уехать на Запад. Это был красивый "выход" отсюда. Я встречался со многими из последних. Они влачат на Западе жалкое существование. Коммунизм в СССР умер - и сразу кончились субсидии борцам с ним.
     
     - Когда же наконец пришло официальное признание?
     
     - Наверное, в году 79-м. Тогда появилось осознание того, что ты живешь не где-то на задворках современной западной культуры, а, наоборот, являешься ее центром. Для многих из нас это оказалось серьезным испытанием: кто-то заболел звездной болезнью...
     
     - Действительно, почему вы решили, что самые лучшие в мире?
     
     - Хотя бы потому, что в конце восьмидесятых мы стали участвовать в международных выставках, наши имена появились в мировых каталогах. Работы приходилось отправлять на международные конкурсы в чемоданах с двойным дном. Неприятностей хватало. Я, например, в этот период изобрел огромное количество псевдонимов. До сих пор, например, японское комьюнити (это сообщество граждан японской национальности, проживающих в Соединенных Штатах) разыскивает выдающегося японского художника Ясумото Кумадзо. По легенде, он живет в Хобокэне - на другой стороне от Нью-Йорка, через Гудзон. На самом же деле приятель-американец регулярно отсылал мои рисунки, а на конверте писал свой адрес (для участия в выставках помимо псевдонима требовался адрес). Так вот, этот Ясумото Кумадзо награжден несколькими международными премиями, что можно считать феноменальным достижением для японца, живущего в Штатах! Другой псевдоним бельгийский - Винт ван дер Болт. Международное сообщество на полном серьезе присуждает премию этому художнику - и только русские ребята удивлялись между собой: "Что за странное имя? Какой-то винт с болтом, хорошо еще, что не гайка".
     
     - Вы ведь получили и около полутора сотен международных премий за карикатуры, дизайн, плакат, анимацию... Они дошли до вас?
     
     - До меня доходила лишь информация об этих премиях. Например, вызывают в отдел культуры на Неглинной - на четвертый этаж. Дверь без таблички, в комнате трое молодых людей в серых пиджаках. Через несколько минут начинаешь понимать, что ты где-то что-то вроде бы получил. Мои собеседники тем временем пытаются выяснить, кто именно, что, каким образом и куда послал. У нас существовал неписаный договор: ничего не знаю, ничего не посылал. Однажды в спецхране журнала "Крокодил" мне показали мой личный каталог, подписанный специально для меня. А я даже не подозревал о его существовании. Или еще курьез - в Министерстве культуры меня допустили до одного шкафа: когда его открыли, со всех полок посыпались коробки с медалями, кубками, призами... Среди них я обнаружил и свою, пролежавшую много лет. Начиная с 85-го премии стали приходить. Нас вызывали во Внешторгбанк и предлагали, например, получить премию в пять тысяч долларов рублями по курсу: один доллар - сорок две копейки. Я отказывался. И правильно. Лет через десять Внешторгбанк вернул мне все мои деньги в валюте.Более того - пришли времена, когда я получил от КГБ первое задание. Во время пребывания Михаила Горбачева в Париже случилась весьма неприятная вещь. Михаил Сергеевич тогда демонстрировал миру новый образ социализма с человеческим лицом. А на одной пресс-конференции журналисты высказали сомнение по поводу истинной гласности в СССР. Хотя бы потому, что в советской прессе не появилось ни одной карикатуры на главу государства. А для Запада это и есть показатель свободы слова и мысли. Михаил Сергеевич обеспокоился. Было принято решение нарисовать на Михаила Сергеевича карикатуру. Выбор пал на меня. Я сделал рисунок и получил баснословный гонорар. Карикатуру разослали по международной сети АПН, но в нашей прессе она так и не появилась. Я нарисовал Горбачева, который через бедро бросает борцовским приемом огромного медведя, вооруженного до зубов, одетого в советскую маршальскую форму. Это означало противостояние Михаила Сергеевича военщине. При Горбачеве я смог выезжать за границу, показывать свои рисунки. Но теперь их не публиковали в западной прессе: редакторы газет и журналов не понимали, почему я так зло рисую Михаила Сергеевича. Ведь для Запада он был олицетворением всего нового, прекрасного, светлого, что только может быть в постсоветской стране.
     
     - Проще говоря, цензура просто видоизменилась ?
     
     - За собственную моральную позицию всегда приходится платить. Например, Армянский музей национального искусства и современной эстетики предложил мне сделать серию плакатов. Именно в тот момент случились трагические события в Баку. Естественно, я сделал плакаты в защиту армян. И ко мне начали по почте приходить письма с угрозами. Звонили люди со специфическим акцентом: "Сколько тэбэ заплатили? Если нэ прэкратишь этим заниматься, ты будэшь уничтожен!" Для меня проблема вовсе не в идеологии, а в вечных идеях добра и зла. Чем обернулась свобода слова? Закрылся один журнал, другой, перестала выходить прекрасная газета "Искра", в которую я с удовольствием бесплатно рисовал. Ее печатали раз в месяц и раздавали чуть ли не бесплатно на Пушкинской площади... Выстоять ведь смогли только те издания, которые имели серьезную спонсорскую подпитку. А у спонсоров - собственная идеология. И рисунки перестали быть нужными. "Острый" рисунок по-прежнему не востребован. Да и таких карикатур сегодня нет.
     
     - А как же Меринов, Бильжо?
     
     - Бильжо - это не политический карикатуризм. Это бытовые жанровые сценки с Петровичем по поводу событий дня. Бильжо никогда всерьез не входил в категорию художников, которые определяли современное положение в карикатуре. Ну, Тюнин чуть-чуть рисует в "Коммерсанте". Есть еще Меринов. Еще - Куксо в "Новых Известиях" - это портретики, которые я считаю беззлобными. А карикатура прежде всего должна бастовать. Карикатура - это шип, который утром газета вонзает в читателя, и особенно больно он должен вонзиться в героя карикатуры. Вот тогда он елозит, вызывает карикатуриста в суд. Так происходит во всем мире. Это самый красивый судебный процесс, когда президент, премьер или министр судится с карикатуристом. В Турции, например, уже несколько лет художники сидят в тюрьмах за то, что они оскорбили премьер-министра. Де Голль постоянно судился со своими карикатуристами, пока лет за восемь до смерти наконец не понял: намного правильнее не судиться с художниками, а их поощрять. Он стал присуждать им премии. И даже собирать карикатуры. Представляете, Де Голль собрал самую большую коллекцию своих собственных карикатур. Более того, на свои личные деньги издал три совершенно потрясающие книги "Де Голль в карикатуре". Их до сих пор считают библиографической редкостью.
     
     - Ну а вам-то повезло? На вас подавали в суд герои карикатур?
     
     - Ни разу.
     
     - Значит, жизнь прожита напрасно?
     
     - Вы серьезно спрашиваете?
     
     - Почти...
     
     - Тогда почти серьезно отвечаю - ценность жизни определяется не количеством премий или судебных процессов, главное - это иметь внутри согласие с самим собой. Вот, например, Слава Сысоев - карикатурист нового времени, сознательно занимался политической карикатурой, был очень популярен на Западе. Я уважаю его как художника. Он сознательно выбрал путь сопротивления властям. Не важно даже, каким. Его посадили - правда, не за политику, а за порнографию. А он сумел и на этом сделать себе имя. За него заступались международные организации, президент Франции... В 1989 году Слава уехал на Запад в цветах, с аплодисментами. Его там приняли, год возили по Европе, устраивали выставки. А потом деньги у "Амнисти интернэшнл", отпущенные на эти разъезды, кончились и Слава стал никому не нужен. Возвращаться обратно? Но ведь цель была - осесть на Западе. Теперь Сысоев проживает в Берлине, где получил бесплатную квартиру, издает собственный журнал. Этот журнал даже известен в каких-то кругах. Но как художника мне его жаль - он уже не существует. Зато был суд. Зато была красивая биография...
     
     - А как вы оказались в Соединенных Штатах?
     
     - Меня пригласили прочитать в нескольких университетах на Восточном побережье США курс лекций о подпольном искусстве 70-х - 80-х годов. Так- в 1993 году попал в Америку. Это совершенно другая страна. Карикатура здесь - самый развитый и самый высокооплачиваемый жанр. Американцы считают карикатуриста третьим человеком по популярности после президента и звезды Голливуда. Если у нас можно по пальцам пересчитать - Меринов, Бильжо, Куксо, -то в США популярных, ежедневно рисующих художников-карикатуристов, наверное, пятьсот-шестьсот. У всех - очень большие зарплаты. С самого начала я получил хорошую работу: был главным художником в одной крупной американской газете, наслаждался новой спокойной жизнью - без проблем, без бандитов, без грязи на улицах и с нормальными полицейскими Первый год был просто сплошным кайфом. Я всю жизнь страдал от московских дождей и зим, а здесь попал в вечное лето и ходил в шортах. Второй год - это уже год анализа. Третий - год приговора, вынесенного мной Соединенным Штатам. Это страна плебеев. Все, что мы знаем об Америке - это романтическая сказка, навеянная американскими фильмами.
     
     - А кто кроме Горбачева был у тебя любимым персонажем?
     
     - Только Горбачев! Я рисовал Ельцина, Ленина, Брежнева, но Горбачева любил больше всех.
     
     - Сейчас есть запрещенные рисунки?
     
     - Достаточно. Пресса ведь ангажирована.
     
     - Значит, все-таки жанр карикатуры работает?
     
     - Да, но он все еще не востребован.
     
     Александр ЩУПЛОВ, Дмитрий МОЖЕИТОВ, журнал "ЛЮДИ", декабрь 1999.


russian
english



Новости






Главное






Литература






Личное





 советую:
  Виктор Шендерович
  Владимир Вишневский
  Михаил Жванецкий
 © 1970-2002 Михаил Златковский
© 2001-2002 Владимир Липка, разработка
заставка